Продолжение. Начало см.: «НЗ», №9/2021-6/2022

В КЛУБЕ

Долго отдыхать с дороги новоприбывшим не позволили. В следующие два дня их уже направили на работу, распределили по бригадам. Молодых ребят и мужчин поставили на трелевку, вывоз леса на лошадях. Бревна крепились на волокушах, в которые запрягали лошадей, и таким образом вывозились от мест валки деревьев до погрузочных пунктов, к реке, для дальнейшей транспортировки. Строительство узкоколейки уже было в самом разгаре и вскоре вагонетки должны были заменить трелевку.

А молодые женщины и девушки обрубали сучья, снимали кору – это называлось шкуровка, или жгли костры. В арсенале у лесорубов появились мотопилы, что значительно облегчило труд. Работа была адская, но молодежь не унывала, почти каждый вечер в клубе были танцы.

Аккордеонист Мирон прекрасно играл для парней и девчонок любые мелодии. А они с удовольствием танцевали вальс, фокстрот, чечетку, польку и метелочку – это такой танец, когда кто во что горазд. И конечно же дамский вальс, когда девушки приглашали ребят. Как это было волнительно!

Мирон с удовольствием общался с молодежью, хотя был намного старше почти их всех. Он был неженат и жил в бараке, вместе с другими холостыми ребятами и своим лучшим другом Богданом. Мирон не был привлекательным мужчиной, но пользовался огромным успехом и вниманием девушек, так как был единственным музыкантом на весь поселок, да еще и со своим собственным инструментом. Без него не мог обойтись ни один вечер в клубе. Танцы были единственным развлечением и радостью этих измученных тяжелой, невыносимой работой людей. Мирон любил, когда его уговаривали.

Особенно приятно, когда молоденькие девушки стайкой прибегали к бараку. Придет ли он сегодня вечером? Будет ли играть? Он, немного поломавшись, соглашался.

Ему очень нравилась Хильда. Ради нее он играл для всех. Но к его превеликому сожалению, ее никогда не было в этой стайке упрашивающих его красавиц. И он прямо отвечал девушкам: «Если Хильда придет, тогда буду играть.»

Стайка юных любительниц танцев мчалась к дому семьи Гребе: «Хильда, пошли в клуб, на танцы. Мирон сказал, что без тебя играть не будет.» «Он опять захочет проводить меня, – отказывалась Хильда. – Я не пойду». «Мы отвлечем его, – говорила Анна, – а ты в это время убежишь с Элей. Пойдем, пожалуйста, лишь бы он играл».

Хильда не любила Мирона. Он казался ей старым и несимпатичным. Ей было досадно, что каждый раз после танцев он, вызываясь проводить ее домой, отпугивал от нее молодых ребят. И если ей не удавалось убежать до окончания программы, то он сопровождал ее прямо до дверей дома.

Мирон не был плохим мужчиной, никогда не позволяя себе лишнего, он лишь раз попытался приобнять Хильду и чмокнуть ее в щеку. Но получил такой отпор, что надолго отказался от этой затеи, а девушка стала нравиться ему еще больше.

Только после этого случая он стал Хильде еще более неприятен. Он ей совершенно не нравился, и она решила: если он еще раз вздумает приставать к ней, то она все выскажет ему напрямую.

В выходной к ним в леспромхоз из города приехал фотограф. Вот это было событие! Все нарядились, прихорошились и бросились фотографироваться. Целый день кипела работа. Фотограф, худой мужчина не первой свежести, пытался флиртовать со всеми незамужними девушками, отпуская сальные шуточки и рассказывая несмешные, пошлые анекдоты. Он чувствовал себя звездой! Ведь он городской, свободный человек. А эти все «подкомендатурные», затравленные и замученные, ничто по сравнению с ним.

Вечером он, хорошо подвыпив, решил идти в клуб, на танцы, в надежде на приятный вечер с одной из молодых особ.

Девушки впорхнули в клуб через центральный вход, а парни чинно вошли через «читалку», так они называли библиотеку, дверь в которую находилась за небольшой сценой. Деревянные скамейки стояли вдоль стен, оставляя середину комнаты свободной для танцев. Занавес на сцене был открыт. Танцевали и веселились все. Мирон играл особенно вдохновенно, ведь Хильда сегодня тоже была здесь. После танцев он решил объясниться с ней до конца, рассказать о своих чувствах. Он был взволнован.

Вечер клонился к концу. Один за другим ребята и девчата стали покидать клуб. Хильда, увидев, что Эля выходит через «читалку», отправилась вслед за ней.

Проходя по сцене, она не заметила Мирона, который притаился за занавесом. Он схватил ее за руку: «Хильда, постой! Мне нужно с тобой поговорить».

Только не это, подумала Хильда, но раз ты хочешь поговорить, тогда я выскажу тебе все! А вслух сказала: «Отпусти сейчас же, как ты смеешь трогать меня!» Хильда была скромной и стеснительной девушкой, но сейчас она разозлилась не на шутку.

Мирон не отпускал. А Хильда уже не могла остановиться: «Когда наконец ты оставишь меня в покое, ты не нравишься мне, я тебя не люблю, отпусти!»

Увлекшись, они не заметили, что пьяный фотограф, войдя через центральную дверь, поднялся на сцену и оказался рядом с ними. Он нагло посмотрел на Мирона: «Отпусти мою девушку. Мы с ней сегодня договорились. У нас свидание.» Хильда опешила от такой наглости и не могла промолвить ни слова. Мирон, разжав руку, пошел к выходу через «читалку». Хильда испугалась: «Мирон, подожди!» Но он вышел, даже не оглянувшись.

Фотограф уже потирал руки. Вокруг не было ни души. Он схватил девушку, стал лапать ее, пытался целовать. От него противно воняло чесноком, табаком и перегаром. У Хильды перехватило дыхание. «Помогите! Мирон, помоги!» Она плакала и вырывалась из потных рук городского. Отворачивала лицо и толкала его в грудь, понимая, что он хоть и пьян, но все равно намного сильнее ее. Он уже стащил ее со сцены и тянул к выходу, когда дверь «читалки» отворилась и в клуб вошел Богдан. А за ним и Мирон. Богдан был очень красивым, здоровым и сильным парнем. Он был добр и не драчлив, не пил, не курил. Всегда был очень вежливым и приветливым. Но не сейчас.

«Отпусти девушку», – приказал он фотографу. Тот опешил, но повиновался. Хильда, почувствовав свободу, отпрыгнула в сторону. В ту же секунду Богдан со всего маху двинул в челюсть фотографу. Тот упал, как подкошенный.

«Ты убил его», – испуганно прошептала Хильда.

«Нет, он сейчас очнется».

Так и случилось. Фотограф встал, шатаясь и держась за лицо, побрел в сторону выхода. Мирон и Богдан пригрозили ему вслед: «Хочешь фотографировать, делай это спокойно. Но к нашим девушкам даже близко не подходи». На следующий день фотограф, тихо, не привлекая к себе лишнего внимания, уехал назад, в Каргасок.

После этого происшествия Хильда заболела. Несколько дней она не могла выходить на работу. Когда ей стало лучше, она заявила сестре и подругам: «Девочки, не обижайтесь, но в клуб я больше не пойду. Уговаривайте Мирона, как хотите, только без меня». Девчонки лукаво переглянулись, и Эмма сказала: «А нам все равно, если он играть не захочет, то и не надо». «Почему?» – сильно удивилась Хильда.

«А вот придешь сегодня вечером в клуб и узнаешь», – не удовлетворили ее любопытство подруги и засмеявшись убежали.

Продолжение следует

Натали Валл