Литприложение

Публикуется в сокращении

Раздел журнала «НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ» -

Литературное приложение

Рубрика –

Проза

В этот долгожданный и памятный день обычно серое летнее небо стало бездонно-голубым. В бескрайней вышине мелькали неугомонные стрижи и где-то рядом на деревьях в гнёздах слышалось щебетание уже подросших, но не умевших ещё летать птенцов. На обочине дороги в изобилии цвели мелкие ромашки. С утра прошёл небольшой дождь и обновил краски.

Все переживания улетучились, ушли во вчерашнее волнительное прошлое. И сейчас, ощущая в душе счастливые нотки, Алиса медленно шла домой, на окраину села, через заросший высокой травой пригорок. От переполнявших ее благодатных чувств хотелось петь! Она бы сейчас раскинула руки в стороны, закружилась в вальсе вдоль дороги и закричала: «Эй, люди! Свершилось чудо! Я наконец-то защитила диплом!»

Но нет, во-первых, теперь она дипломированный специалист, а, во-вторых, уже давно не девчонка, чтобы позволить себе такие шалости, и, главное − не ставить же тяжёлый чемодан, пакет и сумку в дорожную пыль. А с такой поклажей в руках – не потанцуешь! Но всё равно, как-то выразить свои чувства хотелось, и она стала насвистывать знакомую песенку.

Долгожданный диплом дался ей с большим трудом. Потрачено почти восемь лет. И каких − неугомонных, с постоянным недосыпанием и безденежьем, ночными подработками. На двух последних курсах появились «хвосты». Это сейчас сыну Саньке скоро семь лет, а тогда…

Её парня − Виктора забрали на службу в армию, а она, семнадцатилетняя девчонка, сразу после школы поехала поступать в сельхозинститут. Мечтала стать ветеринарным врачом, работать, как отец, в колхозе. Поступила, но её ожидали неудачи и разочарования: ошарашивающая новость, что беременна, и Витькин ответ на её письмо с отказом от ребёнка. Написал: «Я тебя не просил, надо было предохраняться. Да и детей заводить мне рано. Сделай аборт. А если оставишь, на меня не рассчитывай. Я решил после службы уехать строить БАМ». Это письмо было прочитано только один раз, но Алиса, не зная зачем, хранила его до сих пор.

Вначале училась старательно, и в последние недели беременности умудрилась сдать все зачёты, письменные работы и как можно больше экзаменов по устным дисциплинам.

Жила она на квартире у одинокой старушки, Ольги Спиридоновны, которая осуждала её за внебрачную и раннюю беременность, часто выговаривала за непутёвость, доводила до слёз, но не прогнала и худого не желала. Иногда она ставила на стол в комнате квартирантки кувшин киселя и тарелку с пирогами. Алиса это угощение растягивала на несколько дней.

Санька родился росточком маленький, но крепыш. Пришлось взять академотпуск и на год уехать в деревню к матери. Алиса планировала упросить мать оставить внука у себя, чтобы она могла продолжить учёбу. Но у матери обнаружили лейкемию, и к зиме она ушла вслед за отцом. Был у Алисы старший брат Артур, но где он обитал, никто не знал. Дома не показывался более восьми лет и, возможно, этим ускорил кончину родителей.

Пришлось Сашеньку отдать в ясли, перевестись на заочное отделение, поменять факультет на зоотехнический (ветеринарного отделения на заочном обучении не было) и устроиться на колхозную ферму простой санитаркой. Труд, надо сказать, не из лёгких.

В это тяжёлое время появился у Алисы ухажёр-утешитель. Вновь прибывший в село инженер-электрик Павел Павлович – Палпалыч, как его называли, приходил вечерами с бутылкой вина и шоколадкой. Красивый, высокий, кареглазый, с волнистой шевелюрой. Такого она была не прочь иметь в мужьях. Не успела Алиса опомниться, как гость стал оставаться на ночь, и она снова забеременела. Убедившись в своём интересном положении, сказала ему об этом. На следующий день Палпалыч приехал за ней на рабочей машине и строго, как начальник, сказал:

− Поехали в район. Я договорился. Пока в машине посижу с Сашей, тебе аборт сделают. Отлежишься дома. Не бойся, это быстро, минут двадцать. Новокаин я с собой прихватил.

Привёз обратно − и больше не появлялся. А дома, кроме маленького ребёнка, дойная корова с телком, поросёнок, десяток кур, да маленькие гусята. Вот уж где намаялась! И решила, да пусть пропадут из её жизни все мужики, и стала недотрогой. Со временем отошла от мужского предательства, похорошела и даже по-женски расцвела.

Через полтора года, нежданно, из тюрьмы домой пришёл старший брат. Вот это был сюрприз! Пьянок, разгульной жизни насмотрелась вдоволь. Он хотел продать родительский дом и получить свою половину. Было бы куда голову приклонить, Алиса согласилась бы, лишь бы он ружьём не пугал её да маленького сына не трогал. А сколько побоев перенесла, убегая через пустырь с Сашей на руках к бабушке Полине и деду Кузьмичу Ходеевым! Сколько раз они спасали её с Сашенькой, постоянно помогали, даже когда она уезжала на сессии... А брата через год посадили снова за кражу со взломом. Ох, если жив, на следующий год уже вернётся...

В колхозе к Алисе относились хорошо, уважали на работе, звали по отчеству – Алиса Петровна. Получила повышение и теперь работала старшим зоотехником. Дом перестроила, хозяйство и огород − в полном порядке. Да и Санька уже помогал: встретить из стада Звёздочку, нарвать поросятам травы, гусят загнать в загон, сходить в магазин за продуктами.

Но сейчас о прошлых проблемах не хотелось вспоминать. Она неторопливо шла домой, подставив лицо тёплым лучам солнца. Приятно было и то, что во время защиты нашла свободное время и в городе полностью одела и обула Сашеньку к школе. Он у неё первоклашка! «Мать закончила, а сынишка осенью начнёт учиться, - с удовольствием и гордостью думала она. - Как он там? С бабушкой и дедом Ходеевыми он хорошо ладит. А сейчас ждёт, наверное, дома. Знает, что сегодня вернусь…» - и представила их тёплую встречу.

***

Саша, весело подпрыгивая, прибежал домой из сельского магазина. В сетке лежали буханка, пачка печенья и пачка маргарина, а в кармане позвякивала мелочь, сдача с рубля, который дал ему дед. Заметив, что калитка не закрыта на крючок, мальчик остановился и прислушался. Было тихо. Вошёл во двор и поднялся на крыльцо к приоткрытой двери. Он уже хотел крикнуть: «Мама, ты приехала?», как услышал, в сенцах голоса двух мужиков. В одном из них он узнал дядю Артура, брата матери. Он-то и говорил второму:

− Не переживай! Не велика птица – инженеришка! Да не мёртвый он, небольшая дырка в плече, оклемается. Будет знать, как шастать к чужим бабам. Она твоя была, и значит мальчонка – твой сын. Поделом ему, фраера так не поступают. Надо бы его утащить, пока сеструха домой не явилась, − и оба, немного пошатываясь, наклонились.

Артур поднял нож, вытер об лежавшего на полу и засунул за голенище.

− Поднимай за руки! − приказал он второму, и волоком вытащили они мужчину во двор, не заметив спрятавшегося за дверью племянника. – Вон туда, через огород в лесок. А ночью наведаемся и припрячем...

Испуганный Саша осмотрелся, увидел возле порога ружьё. Взял, побежал в сарай и положил под ясли коровы. Через окно сарая мальчонка видел мужчин, которые волокли через картофельные кусты тело третьего в окровавленной рубахе.

- Саша! – услышал он голос матери. – Санька, сынок, я приехала, ты где?

Саша увидел, что мужики возвращаются, и не ответил.

- О, сестрёнка, привет! – закричал и замахал руками Артур, перешагивая, высоко поднимая ноги, через кусты картошки. – Как я рад тебя видеть! – подошёл и обнял её. - Досрочно я освободился. Вернулся и готов начать новую и достойную жизнь, - доложил брат под козырёк младшей сестре и снова обнял её. – А ты откуда с чемоданом? Из города прикатила?

- Да, на автобусе приехала. На сессии была, - чуть слышно вымолвила Алиса и поставила вещи к стене дома.

- Лиска, смотри, кого я в поезде встретил, когда к тебе направлялся, − он хочет сына увидеть и семью полноценную создать, - и подтолкнул её к смутившемуся другу. - Что оба застеснялись? Ну, обнимитесь, целуйтесь! – радостно командовал старший брат.

- Здравствуй! Каким ветром к нам? Ты же на БАМе?

- Здравствуй, Алиса! Да БАМ уже почти построили и сверхсрочников распустили по домам.

- Понятно… А почему не по улице, а через огород идёте? В автобусе я вас не заметила.

- Так мы же на попутках, а с трассы пешком напрямки, - поторопился заверить Артур.

- Ну, вы заходите, а я Саньку позову, - выдохнула она, пытаясь с небес вернуться в действительность. - Заигрался он, наверное, с соседскими мальчишками. А может, ещё у бабушки. Я скоро вернусь, - и торопливо пошла мимо сарая к Ходеевым, жившим за пустырём.

- Мама, - услышала она тихий голос Саши и, резко оглянувшись, увидела, что мужчины вошли в дом, быстро повернула к приоткрытой двери сарая.

- Мама! – бросился к ней сын. – Мама, они… понимаешь, они… - почти заикаясь, начал он и схватил её за руку.

Рука сына, холодная и липкая, дрожала. Алиса обняла его, присев перед ним на корточки.

- Сынок, здравствуй! – и поцеловала в щёку. - Что с тобой? Да это же дядя Артур и… - она замолчала.

- Мама, они убили человека и отнесли его за наш огород...

- Сынок, о чём ты говоришь? Кто кого убил?

- Мама, правда! Я видел Палпалыча! У него рубаха в крови. Они его утащили через картошку вон туда. У них ещё ружьё… Я спрятал его под ясли Звёздочки, - и показал матери, где лежит оружие.

- Сынок, через заднюю дверь беги к участковому, дяде Климу! Он сейчас дома. Всё расскажи, пусть поторопится, а ты у них в доме останься.

***

Мужчины вошли в сени и торопливо осмотрели место, где могли остаться кровавые пятна. Всё было чисто.

- Витька, где ствол? Куда ружьё дел?

- Вон там поставил или возле двери, наверное, - оглядывался он по сторонам. – Нету!

- Ищи, спрятать надо. Глянь на крыльце или за дверью.

Ружьё не нашли. А через несколько минут вошла Алиса.

- Вот сорванец, ушёл с ребятишками и дедом Кузьмичом на рыбалку. Тут недалеко, потом схожу, приведу его. А вы что стоите? - натянуто улыбнулась она. - Входите в дом, располагайтесь. Сейчас ужинать будем, − пригласила хозяйка.

- Видишь, Витёк, приветливая и хозяйственная она! Женись, дружище, не пожалеешь, - шепнул Артур старому другу.

- У меня варёного пока ничего нет, приехала только. Но готовые соления и мясные заготовки в подполе всегда есть. Только разогрею, и картошечка будет готова. Садитесь за стол, - и стала быстро орудовать на кухне. Потом достала чашки, ложки, вилки и рюмочки поставила.

- Это что, сеструха, у тебя и выпить есть?

- Много нет, а бутылочка для гостей найдётся.

- Молодец! По-нашему хороших людей встречаешь! У меня тоже бутылёк есть, - Артур направился к рюкзаку и громко рассмеялся. – Витёк, ты чего не весёлый? Смотри, какая у меня сестра красавица! И не замужем! Или выскочила уже за это время?

- Некогда мне было замуж выходить. Да и не за кого…

- Так ты всё ещё одна? – радостно воскликнул брат.

- Я не одна, а с сыном. Сашенька мне во всём помогает. Подрос, теперь мужик у меня в доме есть… – и замолчала. - Так, всё готово! Артур, ты бы наливал, а то я уже горячее подаю, - перевела она разговор на другую тему.

Мужчины выпили, закусили, выпили и ещё раз выпили, и быстро захмелели.

- Ну, рассказывай, как тебе живётся? – вспомнил брат о сестре. - Работаешь? Ох, ты же и училась ещё − окончила?

- Окончила. Диплом только что получила. Работаю зоотехником.

- Молодец! Вот за это надо выпить. За достижения! – разговорился вдруг Виктор и подвинул к Алисе стул.

- Я не буду. Мне утром рано на работу. А вы выпейте, - и поднялась со стула. – Я вам сейчас чайку крепкого заварю. И малины из подпола достану.

- Не надо малины. Попозже! Мы ещё с горячительным не закончили. Ну, наливай, Витёк, за тобой тост!

- Давай, дружище, выпьем за твою красавицу сестру! Алиса, посиди с нами. Я на тебя полюбуюсь. Изменилась, похорошела! И как же ты всё сама успеваешь? Дом, работа, ребёнок, хозяйство, да ещё училась? Одной-то поди не сладко? Да и в кровати согреть некому? – заулыбался он.

- Всё нормально. Я привыкла.

- В доме должен быть хозяин, - повысив голос, прикрикнул Артур. – Вот, Витёк, прекрасная тебе пара! Женитесь, а я вам свою долю дома отпишу. Ну, так, за малое вознаграждение, - тихо шепнул он другу. – За камешки, за половину твоей доли… Согласен?

- Согласен! – пьяно кивнул будущий зять. Достал из кармана брюк маленький, перевязанный шнурком свёрточек и отдал Артуру.

Окончание следует

Елена Думрауф-Шрейдер, Гезеке

Книги писательницы можно заказать по тел: 02942-9887192 или 01523-1853914. E-Mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it.

Вы пишете воспоминания о ваших близких и родных людях? Повести, рассказы, очерки, стихи? Опубликуйте их в журнале «НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ»! Обращайтесь с вопросами и предложениями прямо в мессенджер Фейсбука.

ЧИТАЙТЕ ЖУРНАЛ «НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ»!

ПОДПИСКА ПО ТЕЛ.: (+49) 05251-6893359 в рабочие дни с 10 до 13 часов. E-Mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it. Verlag Neue Semljaki, Senefelderstr. 12 c, 33100 Paderborn.

Всего 49 евро за 12 номеров с доставкой по почте!

По вопросам размещения рекламы в журнале звоните по тел.: +49 (0) 5251-6893359 в рабочие дни с 10 до 13 часов. E-Mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it. ВОЗМОЖНЫ СКИДКИ!

Вольфдитрих Шнурре (1920-1989)

Перевод с немецкого языка Вальдемара Вебера

Раздел журнала «НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ» -

Литературное приложение

Бог не питает симпатии к точному времени, иначе бы Он не давал останавливаться часам, по крайней мере на колокольнях.

Тарахтящий будильник похож на разгневанного ребенка, топающего ногами; в обоих случаях цель одна: заставить капитулировать.

Ручные часы – это партийные значки подданных Хроноса. Приветствуя друг друга, они вытягивают руку из рукава. «Нет времени», − их пароль.

Человек подобен стрелке часов: как и стрелка, он непостоянен, ни на чем не может остановиться. Даже цифра двенадцать не может ее удержать.

Тарахтящие будильники напоминают судьбу тиранов: тот, кто поставил их, их же и проклинает.

Владеть карманными часами на цепочке, прикрепленной к пуговице жилета, еще не значит быть хозяином времени. Самоубийце, повесившемуся на стрелке башенных часов, это удается куда лучше.

Одно успокаивает: что время от времени все часы надо заводить. Одно беспокоит: что это приходится делать снова и снова.

На вечеринке одного из гостей спросили о значении черного кусочка дерева, который он носил на цепочке вокруг запястья. «А что тут такого, - сказал он пришедшей в ужас от его ответа женщине, показав на ее ручные часы. – Вы считаете, что истину лучше принимать ежедневно в небольших и слабых дозах, я же предпочитаю проглатывать ее разом».

Он был настолько щедр в отношении своего времени, что вместо ручных часов носил на руке отрывной календарь.

У часовщиков (почти всегда маленьких и хрупких) часто такой лукавый вид, что можно подумать, будто время, которое не отмеряли поврежденные часы, застряло в механизме и оставалось нетронутым, и часовщики обращаются с ним теперь по своему усмотрению.

Из сказки: «Каждый раз в полночь калиф выбрасывал из окна своего дворца часы, использованные днем, и мамелюк, всегда появлявшийся в этот момент, протягивал ему на бархатной подушке совершенно новые».

Слишком поздно - такое мог впервые произнести только часовщик.

Часы обращаются с сердцем, как кулак с подбородком: один бьет, другой сносит удары.

«Боже мой! Что же вы такое делаете?!» − крикнули одному господину, разбившему каблуком свои дорогие карманные часы. «Я реабилитировал время!» − ответил тот.

Светящийся циферблат − отражатель вечности.

Безвременно только Ничто. Даже Бог, согласно Писанию, сотворил Землю за шесть дней. «Счастливые времени не замечают» - это крылатое выражение следовало бы считать неудачным. Наверняка имеется в виду: «Счастливые на часы не смотрят», что, конечно же, не одно и то же.

Человек, всегда готовый заверить вас, что у него есть время, действует успокаивающе, как остановившиеся часы.

Как бы точно ни шли часы, - чему пробил час, знает лучше всего тот, кто не стал рабом времени.

Солнечные часы преподносят небесным телам урок земного педантизма.

Временем располагаешь странным образом как раз больше всего тогда, когда меньше всего на него скупишься.

«Время бешено мчится» - еще одно ложное заключение. Когда я сижу в поезде и телеграфные столбы мелькают мимо меня, могу ли я называть их мчащимися? Время - данность. Бешено мчаться в нем можем только мы сами.

Говорят, раз в год на циферблатах присутствует счастье. С гипнотическим выражением глаз смотрят люди на цифру двенадцать. Но странно, именно на этот раз они желают, чтобы указательная стрелка поторопилась. Когда же это происходит, они, чокаясь, ощущают себя убийцами времени.

«Выиграть время» − так говорят, поднимаясь в реактивный самолет. А что я выиграю, если прилягу на лесной лужайке? Очевидней всего, то же самое время.

«НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ» −

русскоязычный журнал в Германии

Мы предлагаем вам журнал в удобном формате, с глянцевой обложкой и полностью цветную! Новости мира и Германии в каждом номере журнала комментирует известный берлинский политолог Александр Рар. Вас несомненно заинтересуют наши постоянные рубрики «Интеграция», «Открытый диалог», «Немцы в мире», «Люди и судьбы», «Жизнь известных людей», «Подружка», «Советы потребителям», «Светские новости», «Криминал», «Ищем друг друга» (ПОИСК родных и друзей), «Одинокие сердца» (ЗНАКОМСТВА), кулинарная страница, юмор, кроссворды, сканворды, судоку и многое другое. У нас в журнале есть даже свой ФОРУМ!

Наш раздел «ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ» − надежный помощник в сложных ситуациях. Это масса полезной информации, ответы на вопросы читателей, советы адвоката и компетентных экспертов по пенсионным, финансовым, налоговым вопросам, трудовому и семейному праву, квартирным делам и многое другое.

У нас есть многостраничное ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ! Вы пишете воспоминания, повести, рассказы, стихи? Хотите прорекламировать на наших страницах Вашу книгу? Тогда наш журнал – для Вас!

Всего 49 евро за 12 номеров с доставкой по почте. Закажите бесплатный пробный экземпляр журнала «Новые Земляки» по тел.: +49 (0) 5251-6893359 в рабочие дни с 10 до 13 часов. Verlag Neue Semljaki, Senefelderstr. 12 c, 33100 Paderborn.

E-Mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it.

Раздел журнала «НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ» -

Литературное приложение

В продажу поступил третий тираж трилогии Нелли Косско «In den Fängen der Zeit», в которой повествуется о трудной судьбе российских немцев в послевоенные годы в СССР.

Прошло уже немало времени с момента выхода в свет первого тиража книги, но она до сих пор пользуется неизменным успехом. Вот что написал автору известный критик, литератор и общественный деятель Герольд Бельгер: «Вы написали честную, исповедальную, нужную и горькую книгу. Я прочёл её за один день с дрожью в сердце, переживая судьбу героини и соизмеряя её со своей – созвучной душой… О порушенном, ограбленном детстве писали многие российские немцы, в том числе и я, но редко кому удавалось сделать это так проникновенно и потрясающе, так достоверно и своеобразно, как Вам. Вы должны были это сделать и сделали это честно и мужественно…»

Книгу «In den Fängen der Zeit» − красивое, подарочное издание, твердый переплет, 383 стр. – можно заказать в интернет-магазине на сайте www.amazon.de

или у автора по тел.: 02225/7044428.

ЧИТАЙТЕ ЖУРНАЛ «НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ»!

Всего 49 евро за 12 номеров с доставкой по почте!

Раздел журнала «НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ» -

Литературное приложение

Рубрика –

Проза

Вечная тема?.. Ну, разумеется, любовь! О ней писали, пишут и будут писать, только притча эта о любви тех, о ком мало пишут, – о стариках.

Старик возвращался из магазина со старушкой из соседнего подъезда. «Интересно, а как ему без меня будет?» – подумала старуха и решила это проверить. Глаза лихорадочно скользили по 18-квадратной «хрущёвке» – искали, куда бы схорониться. Шаги приближались… В последнюю секунду она смекнула – сунула ноги в валенки и прикрылась висящими в коридоре пальто.

Встречала она его обычно у порога – в этот раз её не было. Старик аукнул, выложил продукты, прошел в кухню. Не найдя её там, заглянул в комнату, на балкон, в туалет.

− Да куда она запропастилась? – горестно выдохнул он, и живот её весело заколыхался.

Старик нажал на кнопку телевизора – с расстройства, однако, ничего не виделось и не слышалось, и он заставил замолчать «ящик». Посидел-подождал. Боясь, что не обошлось без «скорой», спустился во двор.

Раззадоренная старуха ящерицей шмыгнула из укрытия и украдкой стала наблюдать с балкона. Внизу, у подъезда, старик растерянно пожаловался соседу, что потерял свою «рыбоньку». Ничего не понимая, сосед таращил глаза и пожимал плечами... Старик махнул рукой и от нетерпения поспешил в подъезд.

Старуха нырнула в свой закуток, слыша, как торопливо-тяжело он поднимался на третий этаж. Встревоженный старик закрыл за собою дверь и начал названивать детям. Телефоны не отвечали.

− Да куда она, Господи, запропастилась? – уже почти простонал он.

Ей стало его так жалко, что захотелось покинуть закуток, но она крепилась: выйдет – в другой раз не поиграет. Он прошёл на балкон и сверху начал выискивать среди прохожих...

Игра теряла смысл… Старуха вынула из валенок ноги, зашла в кухню и загремела кастрюлями. Старик прислушался, поспешил на знакомые звуки и, как в детской игре «тю-тю», когда взрослые закрывают и открывают руками лицо, обнаружил свою всё ещё стройную и гладколицую коротышку. Она виновато потянулась к его могучим, родным плечам, и они поцеловались, словно молодые. Старуха гладила серебристую, не по годам красивую голову, убеждала, что никуда не выходила, и он, ощущая тугую шишку седых волос, как ни странно, поверил.

Практиковала она такие игры не часто, но – всё же!.. Они веселили её, вносили разнообразие в их отношения, но старику всё же не терпелось раскрыть секрет «тайника»...

Не обнаружив её в очередной раз, он улыбнулся и начал искать: обследовал два шифоньера – новый в комнате и старый в коридоре, – низ вместительного серванта, заглянул под высокую железную кровать с туго пружинящей сеткой. Безрезультатно обследовал постель. Скребя седой затылок в нескольких от неё сантиметрах, недоумевал:

− Странно... Не иголка же!

Слыша это, она едва, как резиновый шарик, не лопнула. Раздумывая, где ещё поискать, он задержал безразлично-вялый взгляд на валенках под одеждой.

− То ли сквозь стену прошла? – вслух усомнился он, отдёрнул шубейку и – застыл: с озорством широко раскрытых карих глаз лицо старухи было необычайно молодым. Зажимая ладонью рот, что переходил в щёки-пузыри, она зашлась колокольчиком, подняла руки, словно сдаваясь в плен, и бросилась ему на шею. Этот голос эхом отозвался в душе и вернул ему на какое-то время молодость.

К восьмидесяти старуха начала сдавать, особенно беспокоила её тугоухость: дети раздражались и переходили на крик. Конец этим крикам положила она сама. Во время застолья без видимых переходов она как-то вспомнила:

− Не скажешь, Ваня, как звали соседку Кузьмиху?

− Матрёна, – негромко ответил он, стоя к ней спиной.

− А лет ей сколько было, когда утонула?

− По-моему, семьдесят.

− Выходит, моложе нас была, а мне такой древней казалась!

Дети переглянулись – может, мать притворяется, что не слышит?

− Привыкла. Не только артикуляцию губ, даже тембр голоса различает, – тихо рассудил один из зятьёв.

− Точно, когда вы кричите, я ещё больше глохну...

В восемьдесят пять она перестала выходить на улицу, и старику не только приходилось закупать продукты, но и помогать в уборке, приготовлении еды и стирке. Иногда он задерживался. Тогда ей казалось, что если через минуту-другую он не придёт, она помрёт. Однажды, и впрямь, едва не померла – ожила, как только услыхала за дверью знакомые шаги.

По её подсказкам и под её присмотром еду готовил теперь старик. Она вытирала пыль, сортировала бельё и бросала его в машинку с ручным отжимом, – он крутил ручку, полоскал бельё и вывешивал его на балкон. Сидя за гладильной доской, она потом всё выглаживала – любила, чтобы вещи были, как магазинные, без единой морщинки.

Однажды зашла к ним старшая дочь, и между стариками само собою возник разговор о смерти.

− Что будем делать, – спросила дочь, – если мать помрёт?

− Не помрёт она.

− Как это?

− Я не дам.

− И всё же?

− Сказал – не помрёт! – раздражённо крикнул старик. – Сначала помру я.

− Будто знаешь...

− Знаю! Пока живу я, она не помрёт. А после – что ж, пусть уходит.

− Мистика, – протянула дочь.

В девяносто старуха совсем слегла – он поднимал и кормил её, поил настоем разных трав, заставлял двигаться. Заехали к ним как-то сыновья. Вид измученного и уставшего отца обеспокоил их, и старший вызвал для матери «скорую»:

− Пока она в больнице оклемается, ты отдохнёшь.

***

И старик остался один. В первый день без конца вспоминал… Их сблизил пожар Октября, и без старухи он себя не помнил. Калейдоскоп его памяти был расцвечен «кровавым воскресеньем», реформами Столыпина, коллективизацией, раскулачиванием и стервозным поиском «врагов народа». Им выпало несчастье стать ровесниками века, что нещадно стрелял кровью: Революция, Гражданская война, Советско-Финляндская, Первая и Вторая мировые.

Над лихом Первой мировой старик не задумывался – было ему всего четырнадцать. Вольницу Гражданской, когда свой шёл на своего, не разделял. В ноябре-декабре 1939-го «вкусил» силу и мощь линии Маннергейма. Победили... А как было не победить: от водки не только пьянели, но и смелели-зверели.

Великая Отечественная отоварила его двумя смертельными ранениями. Выжил... И теперь сознательно материл Гитлера, несознательно − всех остальных. Познал и «прелесть» фашистского плена, и «воспитательную» силу ГУЛАГа... Слушая, как он, вспоминая, облегчал память, старуха обычно вздыхала, поддакивала и по-женски его жалела...

Так пролетали дни, годы, десятилетия. Все его страхи, или почти все, она знала уже наизусть и иногда, перехватив инициативу, продолжала его же истории:

− Вышел, как кикимора болотный. Упал. Лежу. От усталости глаза слипаются. Вдруг кто-то навалился и – давай душить. Не помню, как из-за голенища финку вынул, не помню, как в брюхо ему всадил. Пришёл в себя – он, бездыханный, на мне, а я в крови, – и, прикрыв ладошкой рот, озорно спрашивала: − Нчего не перепутала?

В другой раз хохотнула:

− Хорошо, «немец» своим оказался, – и, глядя в родные, всё ещё по-молодому живые глаза, начитанностью щегольнула. – Ещё бы: «Приятно русскому с русским обняться»!

Рассказывая про ГУЛАГ, он по обыкновению плакал:

− Добро бы чужие – так ведь свои! За что, скажи, унижали-мучили? Знаешь, в какой обувке в морозы на лесоповал водили?

− Знаю! – взбунтовалась однажды она. – Надоел! Как дочь кулака, я не меньше твоего пережила!

− В моей шкуре побывала бы с часок – посмотрел бы, как заговорила...

− Сколько можно – всё про одно да про одно, всё о себе да о себе! А мне с вечно голодными ребятишками лучше, что ли, в чуть тёплой землянке жилось? Нам, может, только в одном легче было – не бомбили и не стреляли, а в другом и потяжелей бывало.

Он обиделся и замолчал. В такие минуты она пряла или вязала, он просматривал газеты – телевизором не увлекались. Называть скандалами такие размолвки старик сейчас не стал бы – чужую злобу выплёскивали... Пожить ещё, понятно, хотелось бы – поглядеть, в какую сторону жизнь развернётся, да нагляделись, видно...

***

Без старухи ему лучше не стало, он загрустил на второй уже день. Дочь ворчала:

− Другой порадовался бы, отдохнул... На вот, пирожки – поешь.

− Не хочу – аппетита нет.

− С таким настроем ты раньше её ноги протянешь.

− Ну и ладно! Кому и зачем я – словом обмолвиться не с кем.

− Возьми себя в руки – ты нам здоровым нужен! Завтра опять забегу, пока!

Недели через две сын привёз мать, и старики, будто из вечности, рванулись друг к другу:

− Манечка!

− Ванечка!

Словно боясь, что материальное превратится в мираж, обнимались, отстранялись, молча разглядывались и снова обнимались. Их ожившие и оттого помолодевшие, несмотря на слёзы, глаза выдавали такую любовь-привязанность, что по телу сына пробежала трогательная волна.

В марте исполнялось им два века на двоих. Незадолго до юбилея старик попал в больницу. Дети не отходили от матери, жившей в ожидании. Она дождалась...

Глядя, с каким усилием санитары вносили гроб с застывшим телом, размышляла, что он отпустил её, чтобы встретиться в другом измерении и никогда больше не разлучаться.

Антонина Шнайдер-Стремякова, Берлин

Посетите Литературный портал российских немцев: http://rd-autoren.de/ Руководитель проекта − Антонина Шнайдер-Стремякова.

ЧИТАЙТЕ ЖУРНАЛ «НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ»!

Всего 49 евро за 12 номеров с доставкой по почте!

Главы из повести

Публикуется в сокращении

Раздел журнала «НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ» -

Литературное приложение

Рубрика –

Свидетели эпохи

Служба в армии всегда была и остается серьезным испытанием для парней. Молодые люди, привыкшие к домашнему уюту, заботе родителей, дружескому окружению, отправляясь на службу, попадают в непривычные условия, в которых жестокость, предательство и нередко подлость соседствуют с настоящей дружбой, благородством, взаимопомощью. Проверка на выносливость, попытка достойно пройти через все испытания становятся для них шагом к взрослению. Повесть основана на реальных событиях.

Лучи яркого зимнего солнца, усиленные блеском свежевыпавшего снега, преломлялись в разрисованных морозом окнах, попадали на стекло серванта и затем, играя зайчиками, прыгали по всей комнате. В доме еще свежо, но мама уже затопила печь. Ее голос, обычно всегда спокойный и тихий, сегодня звучал взволнованно:

— Сережа, сынок, вставай, тебе пора!

Сон уж было весь истрепался, но вставать не хотелось, лень. Сегодня особый день, Сереже не нужно идти в школу. Все мальчишки их класса обязаны явиться в военкомат для оформления приписного свидетельства.

В процедуре, ожидавшей прыщавых пареньков, в общем-то, ничего сложного: пройти медкомиссию и ответить на вопросы анкеты. В ней и заключалась для Сергея особенность сегодняшнего дня. Впрочем, не столько в самой анкете, она-то как раз вполне обыденная, сколько в одном-единственном вопросе, который задают каждому будущему воину. Простой, по меньшей мере для десятков миллионов людей, вопрос. Большинство ответит на него, не задумываясь, а кое-кто еще и за издевку примет, какой, дескать, Бог, вы что, на дворе ХХ век, в самой передовой стране живем! Но именно этот вопрос волновал сегодня Сергея больше всего: «Веришь ли ты в Бога?» Усложнялось дело тем, что Сережа и сам еще не совсем определился: верит он или нет.

С раннего детства паренек посещал церковь, читал Евангелие, делал это, казалось, искренне и с желанием. Но верит ли он в Бога? Об этом Сережа никогда не задумывался. В дошкольном детстве вера была принята без колебаний, но с тех пор столько всего изменилось.

Школьные лекции не пропали даром – перед церковными праздниками они проходили регулярно и повсеместно. Перед Пасхой к ним непременно присовокуплялась неделя атеизма.

Все это теперь, словно пыль в заброшенном чулане, поднималось из самых потаенных уголков памяти Сергея. Юноша мучительно искал ответ: ну где этот Бог? почему Он не видим для людей? на каком основании кто-то должен признавать не то что Его власть над собой, но и сам факт Его существования?

Но как только Сергей окончательно решал, что именно так он и думает, так и верит, точнее, не верит, мысли словно по спирали начинали раскручиваться в обратную сторону: а что, если Бог все же есть? Ведь существует масса косвенных подтверждений тому. Как объяснить, например, величие и гармонию природы? Совершенство мироздания! Не могло же все это возникнуть, как говорят в школе, вследствие какого-то, когда-то, где-то взрыва?! К тому же... дух человека. Ведь это вообще − тайна.

***

Бегая по военкомату из кабинета в кабинет, от одного специалиста к другому, Сережа пытался понять самого себя. Призывники, раздетые до трусов — все изъяны-увечья-шрамы должны быть видны комиссии, — скапливались в небольшие группы у кабинетов и, не теряя времени даром, делились впечатлениями. Страшного, впрочем, ничего не рассказывали, обычный осмотр. Сережа прошел его легко и без замечаний.

Одевшись, прошел в актовый зал. В передней части стоял ряд сдвинутых друг к другу столов, за ними сидели студенты, не поднимая головы записывавшие анкетные данные постриженных «под сантиметр» будущих призывников. Напротив каждого стола — по одному призывнику. Разница в возрасте между тем, кто вопрос задает, и тем, кто на него отвечает, минимальная — почти ровесники.

— Следующий, подходите! — прервал раздумья Сергея молодой человек, сидевший за ближайшим столом.

Сергей поднял взгляд и увидел, что, приготовив чистую анкету, парень смотрит прямо на него. «Ну все, теперь только вперед!» — сказал он сам себе.

Фамилия, имя, дата рождения — сухие привычные вопросы. Есть ли родственники за границей? — Нет. — Судимые? — Тоже нет. − В каких войсках желал бы служить? Почему именно в них? Старшие братья служили? Хорошо... Сергей отвечал четко и без запинки, хотя в его голосе чувствовалось напряжение.

— В Бога веришь? — вот оно наконец.

− Хм... − Да что же это с голосом-то случилось? Хотел так же четко и уверенно ответить «Да!», но вместо этого... дал петуха — осечка.

— Не понял, — все еще не поднимая головы, сказал интервьюер. — Я спрашиваю, в Бога веришь?

— Д-д-да, — и тут голос, наконец, прорвало: — Да, верю!

Студент поднял голову так резко, что, казалось, его обдали кипятком:

— Ты это серьезно?!

— Вполне. Я — верующий! — уже совершенно спокойно ответил Сергей, чувствуя при этом, как горят от волнения уши.

— Ну ты даешь! А с виду вроде нормальный!

— Я и есть нормальный!

— А вот в армии и проверят, нормальный ты или нет...

Смешанные чувства переполняли Сергея, когда он возвращался домой. С одной стороны, была одержана как бы победа. Юноша хоть и не в полной мере, но все же чувствовал свободу. С другой стороны, Сережа был недоволен собой — победа была одержана именно «как бы». Не понравилось ему то, как он это сделал, сетовал на себя, на то, что поддался минутной слабости, злился за то, что на время потерял голос и, по большому счету, все же струсил.

Означает ли это, что по-настоящему свободным может быть только тот, кто свободен от чувства страха, кто имеет некое несокрушимое основание внутри себя, уж не в душе ли? А разве я уверен, что есть душа? Так вот, несокрушимое основание...

Вздор! Как можно быть свободным от чувства страха? Ведь это вполне естественное, природное, врожденное, как угодно, чувство, заложенное самим Богом. Сережа всегда был уверен в том, что ничего не боятся только дураки, всякому же нормальному человеку свойственна осторожность, страх — вполне нормальная реакция на опасность. Вопрос в другом: как победить страх в тех случаях, когда это необходимо? Например, ради чего-то высшего, большего, ради идеала. Зависит ли победа над чувством страха от возраста, опыта, характера человека, усилия его воли? От чего она вообще зависит?

Непростая это штука — свобода!

***

«Годен к строевой», — значилось в документах. «Баптист», — красным жирным карандашом было написано по диагонали на обложке «Дела №...» Скоросшиватель призывники носили с собой по всем кабинетам, в последнем из них за столами, составленными буквой «П», восседали человек пятнадцать — собственно, это и была областная комиссия. Врачи, психологи, партработники, особисты и, конечно же, военные.

— Ну, что, воин, не выветрился еще Бог из твоей глупой башки? — начал беседу сидевший в центре мужчина, прочитав написанное на папке слово. — На вид вполне здоров, вот и врачи пишут: годен. Служить хочешь?

— Хочу, конечно!

— А с присягой как?

— С присягой — сложнее. Принимать не буду...

— Родина, значит, вас взрастила, выучила, а вы ей служить не желаете? — подал голос сидевший чуть в сторонке подполковник.

— Служить не отказываюсь, сказал ведь уже.

— Не отказывается он... А не боишься, что мы тебя к черту на кулички отправим? Там тебя даже твой Бог не найдет, — офицер слегка побагровел.

— Бог меня найдет везде. А что до куличек, то, когда принимал решение, подумал и о возможных последствиях.

— Подумал, значит, — протянул военный. — Товарищи, предлагаю отправить его в стройбат, пусть киркой помашет, может, поумнеет.

Товарищи одобрительно закивали головами. Получив их согласие, офицер брезгливо бросил призывнику:

— Свободны, гражданин сектант! Вспомните наш разговор еще не раз, будете жалеть о своем решении!

По пути домой Сергей старался успокоиться, сделал лишний круг по кварталу, чтобы мама не заметила его волнения. Но материнское сердце не обманешь, она встретила сына внимательным взглядом:

— Ну как? Что сказали в военкомате?

— Сказали, что отправят в стройбат, чего я и ожидал, в общем-то...

Мама постаралась не выдать волнения, но в глазах предательски блеснули слезы. Отвернулась...

— Так, братишка, слухай сюда внимательно, — увещевал призывника старший брат, — ничего сверх того, что переживают остальные, с тобой не случится. Понял? Все через это прошли и...

— ...и в основном выжили, — закончил вместо брата Сергей.

— И-и-именно! Так что настрой себя соответственно, и все будет нормалёк!

***

Зима выдалась не на шутку. Морозы сковали город, дым из печных труб — ровненько, к небу. Оголенные ветви деревьев прикрылись красивым пушистым инеем. Холодная погода не стала препятствием для друзей, пожелавших прийти к военкомату в час отправки. Те, кто пришел, старались поднять настроение, много шутили, делали вид, что все отлично, пытались всячески поддержать призывника.

Мама в этой компании оказалась оттесненной в сторонку. Она, конечно, тоже пробовала улыбаться, не подавать вида, старалась выглядеть бодрой. Лишь время от времени ловил на себе Сережа ее грустный взгляд и понимал, как ей сейчас нелегко — подряд четвертый солдат в семье. Только чуть-чуть побыли в полном составе, и вот снова расставание.

— Будь умницей, сынок! Храни тебя Господь!

— Мама, да все будет нормально. Не переживай.

Отдернул руку. А она хотела еще немного ее подержать. Неловко так, несмело задержала было. Отмахнулся. Пора! Так и осталась в памяти эта несмелая попытка, материнское желание прижать его к себе хоть ненадолго. Еще помнящая мамино тепло рука схватила сумку и − вперед! У ворот обернулся, улыбнулся провожающим. Шаг за ворота. Всё — другой мир.

***

Подвал в здании военкомата, куда их загнали, являл собою унылое зрелище: небольшая комнатка, деревянные двухъярусные нары из неструганых досок, серые стены, одинокая, покрытая пылью лампочка, теснота. Благо, хоть тепло. Вошедшие с мороза молодые люди с рюкзаками, сумками и чемоданами бросились занимать места на лежбище.

Кто-то говорил нарочито громко, вел себя вызывающе, кто-то пытался на глазах у «покупателей» пить водку, кто-то был скромнее, старался познакомиться с соседом по нарам и завести тихую беседу; а кто-то пытался уснуть, присоединиться к уже похрапывающим. Основная же масса вела себя, как Сергей, — молча лежала и пассивно наблюдала за происходящим.

«Покупателями» зовут тех, кто приехал из части принять, или, на солдатском жаргоне, «купить» новобранцев и сопроводить их к месту службы.

— Та-а-ак, воины! — голос прапорщика, резкий, с гнусцой, прервал разговоры призывников и разбудил спящих. — Выходи строиться в коридор. Я не понял, вы чё, оглохли! Строиться, я сказал!

Парни медленно, нехотя начали вставать с мест и неуклюже, неровно строиться в коридоре.

— Живей-живей, пошевеливайся. Сумки с собой берем, ставим под ноги, открываем.

— Какого хрена я вам свои личные вещи показывать должен? — прозвучал дерзкий голос какого-то парня.

— Так, фамилия, воин?! — взвыл прапор.

— Петров.

— Так вот, Петров, все твои права остались за воротами, а здесь у тебя одни обязанности. Понял?

— А куда служить-то едем, командир? — это снова Петров.

— Тебя, урод, я лично отвезу туда, где Макар телят не пас.

— Кто бы сомневался. И где же эта дыра? Как она хоть называется?

— Нижний Тагил, Петров, центр Вселенной!

Продолжение следует

Андреас Патц, Идар-Оберштайн

На фото - автор

Повесть «Солдаты» Андреаса Патца − 368 страниц захватывающей истории!

Книгу можно заказать по тел.: 06784-903742. Цена 15,95 € + пересылка по почте. Подробнее см.: www.christianin.eu

Андреас Патц – пастор, журналист, публицист. Родился в 1966 г. в многодетной семье евангельских христиан-баптистов в Павлодаре (Казахстан). С 1989 г. живет с семьей в Германии. В 1995 г. основал издательство Titel-Verlag в Идар-Оберштайне (Рейнланд-Пфальц), а через три года − «Международную христианскую газету», которая печатается в четырех странах мира. Женат. Счастливый отец четверых детей и дедушка шести внуков.

ЧИТАЙТЕ ЖУРНАЛ «НОВЫЕ ЗЕМЛЯКИ»!

Всего 49 евро за 12 номеров с доставкой по почте!

Page 1 of 23

АЛИСА

НА ВЕЧНОЕ ВРЕМЕНИ НЕ ОСТАЕТСЯ

ТРИ КНИГИ ПОД ОДНОЙ ОБЛОЖКОЙ!

ДВА ВЕКА НА ДВОИХ

СОЛДАТЫ

Наши партнёры